Батальон народного ополчения «Призрак» является одним из наиболее боеспособных подразделений Луганской народной республики. Корреспонденту Федерального агентства новостей удалось встретиться с его командиром и узнать, как воюет ополчение и какой помощи ждет от России.

На минувшей неделе в Петербурге прошла пресс-конференция с участием командира «призраков» Александра Костина. После мероприятия «Батя», как его называют ополченцы, оказался недосягаем для журналистов, говорили, что он уже покинул Петербург. Однако корреспондент ФАН выяснил, что комбат Костин находится в одной из клиник Петербурга, где ему сделали операцию, и сумел договориться о встрече с полевым командиром.
Сам комбат поначалу казался совсем не похожим на бойца спецподразделения — обычный мужчина возрастом «под пятьдесят», невысокого роста. Однако в его взгляде есть что-то такое, что заставило сразу поверить, что под командованием этого человека находились сотни человек.

- Кем вы были в довоенной жизни и почему приняли решение пойти в ополчение?

- Югославию вы помните? Мы как-то с ребятами сидели… еще до начала войны, и я говорю: «Видите, что творится там? Ждите и у нас». Так и произошло. Я сам родом с Кемеровской области. На Украине служил в армии, так и остался, стал хохлом, женился на хохлушке. У меня всё было: хорошее предприятие, машины, квартиры. Я был частным предпринимателем, жил не бедно, великолепное положение в обществе… было. Сейчас я бомж. Дома нет, разбомбили всё, единственное, что успел вывезти — семью. Сейчас, спасибо ребятам, кто чем может, тот тем и помогает. Элементарно, памперсы детям…

- У нас многие считают, что мужчины Донбасса сидят по домам, а воюют, в основном, добровольцы из России. Расскажите, как всё обстоит на самом деле, много ли таких, кто хочет «переждать» войну?

- Много, и они сейчас будут сожалеть об этом. Никого из тех, кто живет на Донбассе, это не обойдет. Потому что сейчас нацгвардия увеличила призывной возраст до 60 лет. Хочет он становиться в строй, не хочет – не важно, под автоматом встанет. В заложники пойдут их семьи, и они будут идти в первых рядах, вот и всё. Как в 1941-42 годах были так называемые штрафные батальоны, так их сейчас создает Коломойский. То есть, вперед пойдут «диванные вояки», которые думали отсидеться, а сзади будет идти заградотряд из «Правого сектора». Впереди будем мы отстреливать, а сзади, если кто будет отступать, стрелять будут свои же. Пускай думают те, кто сейчас хочет отлежаться-отсидеться.

- Кто сейчас воюет в ополчении? Каков портрет этого человека — его профессия, образование, социальный статус?

- Идут в ополчение разные люди: идет человек с высшим образованием, идет колхозник, тракторист, слесарь. В основном, трудяги. Всё зависит от региона, если это шахтерский край как у нас, то это шахтеры. Но у ребят отваги не занимать. Чисто военных специальностей у нас очень мало, можно сказать, что вообще нет. Кто-то когда-то служил… вот это всё сейчас вспоминается.

- Много добровольцев из России?

- Много, едут ребята из Москвы, из Петербурга, есть из Новгорода, Новосибирска, сибиряки есть и даже из Алтая приезжают. Они не снайперы, но великолепные охотники.

- В связи с последними событиями, тяжелыми боями – увеличивается ли поток добровольцев или наоборот снижается?

- Конечно, приток добровольцев увеличивается, а сейчас, я думаю, он должен будет вырасти еще в несколько раз.

- Сколько человек у вас в подчинении и почему вы назвали себя «призраками»?

- Сначала, когда всё только начиналось, было около 100 человек, потом доходило и до 800, сейчас насчитали 600 человек, которые вышли и дислоцируются. А почему «призраки»… Было это месяца два назад, мы тогда стояли под Новошахтинской таможней, и к нам приехали из ОБСЕ: посмотреть или показать миру, что происходит, уж не знаю. И тогда нас начали бомбить, бомбили так, что ту территорию, где находилась наша база, полностью разнесли. А во всех украинских СМИ сообщили, что особо крупное, почему-то «российское», «бандформирование» уничтожено полностью.
Позже, когда мы поменяли место дислокации и встали под Свердловском Луганской области, инспекторов ОБСЕ в том же составе задержали на нашем блокпосту и доложили мне. Когда мы с Алексеем Мозговым вышли из машины, и они нас увидели, то так удивились, что только один вопрос задали: «Ви живи?» Тогда мы сразу сказали для себя: да, мы призраки… Так и пошло отсюда, что мы батальон «Призраков».

- Какую из своих операций вы считаете самой удачной?

- Самая удачная, когда выходили из окружения с Новоборовиц, когда нас обложило более 120 единиц бронетехники, а нас было всего 40 человек. Вышли красиво, без всяких потерь, без всяких стычек. Хотя тогда нас уже потеряли, уже поставили на нас крест… Но мы, немного изменив маршрут, вышли, сохранив личный состав, не потеряв ни вооружение, ни одной единицы техники.

- А самый страшный ваш бой?

- Страха как такового нет, не знаю, может быть, я такой человек… а вот эмоции были 19 июня: за все боевые ни одного ранения, а тут пережил два инфаркта. Потому что на тебя идет батальон бронетехники, а ты отвечаешь за своих людей.
Они ведь не идут в лобовую атаку, а сначала зачищают всё «Градами», и только когда убедятся, что там пусто, начинают выдвигать танки и бронетехнику. Если бы они шли в лобовую атаку, нам было бы попроще с ними воевать, но когда обкладывают всю территорию «Градами — можете представить себе, что там творится. Если человек чуть слабенький на психику, то не выдерживает этих артобстрелов.

- Что сейчас имеется на вооружении у ополченцев?

- Чем мы воюем? Автоматы, понятно… Пушки, гаубицы, «Грады» , «ноны» — этого у нас нет. Есть гранатометы «Муха», огнеметы «Шмель» — то, с чем против танка не попрешь. Ну, минометы есть, но миномет эффективен только при неподвижной цели, при движущейся – это… не то. Причем, минометов у нас всего две штуки «сто двадцатых» (калибра 120 мм, — прим.) на подразделение и четыре «восемьдесят вторых» (82 мм).

- Как вы оцениваете нынешнее положение на фронтах Новороссии?

- Сейчас очень тяжело, и если не будет помощи, я не говорю личным составом, я говорю только о вооружении, то будет очень плохо.

- Если ополчению не удастся отстоять Луганск и Донецк, возможна ли партизанская война, или с потерей главных городов всё будет кончено?

- Во-первых, допустить этого нельзя, чтобы Луганск и Донецк они взяли. Во-вторых, партизанская война и сейчас идет, в том же самом Лисичанске, в том же самом Славянске, наши люди там пооставались и они по-своему делают свою работу. А если мы сдадимся… смысл тогда было начинать всё это?

- Как вы оцениваете своего противника – украинскую армию, нацгвардию? В чем их сила и слабость?

- Те, кто идет против нас — они все наемники. Они воюют не за свою землю, они работают за деньги, и, прежде всего, дорожат своей жизнью. В этом преимущество на нашей стороне. Сейчас видно, что у них также не хватает техники: если раньше они могли бросить БТР, и мы могли его захватить и, подремонтировав, поставить в свой строй, то сейчас они цепляют и утаскивают его с собой. Преимущество у них в вооружении. Было бы у нас хотя бы соотношение 3 к 7, — ни один город не был бы сдан.

- Могут ли россияне из сообщений в СМИ составить полную картину происходящего или что-то замалчивается?

- Во время боев под Лисичанским НПЗ со стороны Украины присутствовали наемники: негры, американцы, поляки, французы, там были все. Поляки там летают на самолетах польских, на это все закрывают глаза. Если всё, что летало украинское, сбито давно, а сейчас появляются новые «сушки», откуда они берутся?

- Чем в данной ситуации может помочь Донбассу Россия, не ввязываясь в военный конфликт напрямую?

- Тяжелым вооружением, этого будет достаточно. Мне российские войска не нужны, и я не прошу самолеты, я прошу танки, я прошу те же самые пушки, «Грады». У нас сейчас десять к одному преимущество в технике в их сторону, я сейчас могу воевать только малыми диверсионными группами: уничтожили один-два танка – это уже плюс. Но это не то: на один их уничтоженный танк идет еще десять.

- Что вы намерены делать после выздоровления?

- Я здесь ненадолго, сейчас подлечусь и обратно туда… там же мои бойцы.
http://topwar.ru/55232-komandir-batalon … nbasse-...

Лех Валенса о конфликте на Украине: Нужно создать список ударов по Путину ("Wirtualna Polska", Польша)
Интервью с бывшим президентом Польши лауреатом Нобелевской премии мира Лехом Валенсой
Агнешка Неслуховска (Agnieszka Niesłuchowska)
Лех Валенса
Wirtualna Polska: Генерал Вальдемар Скшипчак (Waldemar Skrzypczak) сказал в интервью Wirtualna Polska , что периоду «заигрываний» с Путиным подошел конец. Пришло время конкретных действий.

Лех Валенса (Lech Wałęsa): Пусть тогда господин генерал добавит еще один тезис: война. А одновременно ответит, способен ли он выиграть атомную войну. Что значит эта постановка вопроса ребром? Подготовку к рытью окопов? Не смешите меня.

— Глава МИД Радослав Сикорский (Radosław Sikorski) говорит, что мы не можем чувствовать себя в безопасности даже в Польше.

— Значит, нужно найти метод, как эффективно нанести по Путину удар.

— До сих пор все действия Европы и США, предостережения, санкции принесли мало результатов.

— Можно сказать иначе: пора положить конец попустительству. Но все это должно быть продуманным.

— То есть?

— Следует усилить консолидированные действия, созвать группу из двадцати умных представителей НАТО, ООН, которые создадут список «ударов» по Путину, а потом обратятся по очереди к каждой стране с вопросом, какой из пунктов они считают самым действенным и реализуемым.

— Сложно выработать единую позицию, когда у каждой страны свои отношения с Россией. Все завязано на обязательствах, экономических договорах, огромных деньгах.

— Нужно пытаться, пока не получится. Одно государство может что-то у России не купить, другое — ей что-то не продать, третье — что-нибудь на месяц задержать. Если эта стратегия не сработает, можно негласно оказать финансовую поддержку воюющим на востоке Украины. Благодаря умелому распределению конкретных задач, мы можем без криков и унижения вести войну, которая вернет Путина на путь истинный.

— Президент России согласился отдать «черные ящики» и потребовал обеспечить безопасность международным экспертам, отправившимся на место катастрофы малазийского самолета. Он испугался последствий действий сепаратистов?

— Я не знаю, но доверять ему сложно. У россиян есть такие технологии, что, может быть, они отдали другие, заранее подготовленные «ящики». Это следует тщательно проверить, потому что в России возможен любого рода обман, вещи, которые нам и не снились.

— Антони Мацеревич (Antoni Macierewicz) утверждает, что «трагедия, связанная с нападением на самолет над Донецком, берет исток 10 апреля 2010 года над Смоленском». По его мнению, «это те же методы действий, тот же виновник и те же самые причины». Ярослав Качиньский (Jarosław Kaczyński) добавляет, что «Москва лгала тогда, лжет она и сейчас».

— У меня нет времени комментировать высказывания людей вроде Качиньского и Мацеревича. Это несерьезные люди. Смоленская катастрофа с самого начала была для международных организаций ясным делом, поэтому они в это не вмешивались. Не было никакого смысла. Это был несчастный случай, безответственность, кто-то хотел выразительно начать избирательную кампанию, с Катыни, хотел щегольнуть отвагой и пренебрег базовыми проблемами. Это привело Польшу к беде. Весь мир знает, что было именно так. На Украине ситуация абсолютно иная. Практически точно известно, что самолет был сбит в результате военных действий.

— Американское правительство обнародовало спутниковые снимки и данные разведки, которые свидетельствуют о российской причастности к атаке на пассажирский самолет малазийской компании над Восточной Украиной. Из фотографий и собранных сведений следует, что Москва обучала и снабжала сепаратистов.

— Ни один серьезный человек, зная, что это гражданский самолет, даже если он принадлежит самому главному врагу, не стал бы в него стрелять. Очевидно, однако, что этот инцидент не произошел на пустом месте, это результат политики, концепции, войны — неважно, объявленной или нет. Это следует обдумать. Я с самого начала предлагал, и плохо, что меня не послушали, разработать умную стратегию действий в отношении России в контексте сложившейся ситуации. Между тем каждая страна продолжает действовать самостоятельно: одно говорят США, другое Франция, Германия или Польша.

— Ангела Меркель как-то сказала, что Владимир Путин утратил связь с реальностью. Вы разделяете это мнение?

— Путин — человек иной эпохи. Европа на шаг опережает Россию. Мы живем в эпоху интеллекта, информации, глобализации, между врагами стираются границы, мы создаем одно большое государство: Европу. Аналогично будет и на той территории. Но я не знаю, сколько еще шишек придется набить Путину, чтобы он понял, что в цивилизованном мире невозможно решить проблем танками.

— Вы думаете, он начнет считаться с европейскими и американскими политиками? Кажется, что больше всего он уважает Меркель. Больше, чем президента США.

— Конечно, так как Москва находится Ближе к Берлину, чем к Вашингтону. Россия извлекает больше пользы из экономического сотрудничества с Германией, чем с США.

— Стала ли Польша для России из-за своей активной поддержки Украины врагом номер один?

— России для удержания своей позиции испокон веков был нужен враг. Вопрос, можно ли в нашу эпоху продолжать поддерживать такую ожесточенность? Действия Путина не принесут ему победы, они могут лишь увеличить кровопролитие.

— НАТО гарантирует нам безопасность?

— На этот вопрос ответить сложно. Вместо того чтобы думать о войне, взаимном уничтожении, нам следует идти на компромисс, выработать договоренности.

— Одновременно в записях, обнародованных журналом Wprost, Радослав Сикорский говорил в беседе с Яцеком Ростовским (Jacek Rostowski), что польско-американский союз ничего не стоит.

— Одно — говорить что-то в частном разговоре, другое — публично. Впрочем, Сикорский сказал то, о чем все и так знают. И хорошо, что разговоры (не только главы МИД) стали достоянием общественности. Нужно порвать с ложью, воспитать новых политиков, вести более честную и прямолинейную политику. После обнародованных записей чиновники станут более осторожными, а общество начнет требовать прямоты во всех сферах. Нельзя, чтобы людям на улицах говорилось одно, а в кабинетах — другое. Нужно положить конец двуличности.

— Вы не опасаетесь, что вас тоже запишут в ресторане во время неформальной встречи?

— Я не сплетник, а человек нового поколения. У меня есть одна концепция, и я везде говорю одно и то же, не меняя мнения.

— СМИ должны обнародовать все? Где находится эта граница?

— Когда на улицах появились первые автомобили, начали происходить несчастные случаи, под колесами гибли люди. И только когда ввели правила дорожного движения, ситуация нормализировалась. Аналогично и с прессой. Когда мы ввели свободу СМИ, все началось с того, что людей начали давить, разрушать им жизнь. Поэтому эту свободу следует ограничить, обуздать порочные практики, ввести ответственность за слово.
[...]

— Вы думаете о возвращении в политику?

— Нет, потому что я обладаю чертами, не подходящими к нынешним временам. Мне не нравится польская демократия. Многие вещи я бы сделала быстрее, лучше, но пока я не вижу необходимости вмешиваться. Я бы взялся за руль, только если бы стало на самом деле плохо.
Оригинал публикации: Lech Wałęsa o konflikcie na Ukrainie: trzeba stworzyć listę "trafień" w Putina