2
В деревне шла свадьба. Гуляли третьи сутки, по русскому обычаю. Меду не одну бадью выпили, пивом добавили... Пиво-то пенное-ячменное, а мед хмельной, буйный, не токмо по усам тек, но и в рот изрядно попадал. Оттого гости силой своей да удалью похвалялись неоднократно. Невесту два раза воровали, да и жениху досталось.
Сват Кирилл и сват Иван, выпустив из избы клубы нагретого воздуха, вышли на улицу, поддерживая друг друга под руки. На улице было морозно. Под ногами хрустко скрипел снег. На небе взошла большая луна, окропив холодным серебряным светом занесенные снегом пологие крыши неказистых изб, сугробы вдоль плетней да избитую полозьями широкую улицу.
От свата Кирилла и свата Ивана, одетых в толстые овчинные тулупы, валил пар. Они шли медленно, шатаясь из стороны в сторону и горланили разудалую песню.
— А хорошо бы, сват Иван, ещё чарочку горилки пропустить, — пьяно проговорил сват Кирилл.
— И огурчиком закусить, — поддержал его сват Иван.
Вдруг откуда-то сверху, пробив ночное небо, ударил тонкий луч света образовав, на искрящемся в лунном сиянии снегу светящееся пятно размером в добрую сажень. В том пятне появилось некое существо, покрытое густой темной шерстью. В одной руке оно держало деревянный ковшичек — аккуратный такой, глотков эдак на пятнадцать, — наполненный до краев прозрачной жидкостью, в другой руке — огурец, хоть с виду и неказистый, да, видать, с хреном и смородиновым листом посоленный, потому как запах от него стоял обалденный.
Сват Иван толкнул свата Кирилла:
— Кирилка, глянь, кто это? У нас таких в деревне нет.
— Ты про кого говоришь? — пьяно переспросил сват Кирилл. — Про того, кто слева, или про того, кто справа?
— Я про того, который посередине, — пояснил менее пьяный сват Иван. — Хотя он тут всего один.
— Да нет, — проговорил сват Кирилл. — Тот, который посередине, вообще не человек. Видишь, рога на голове торчат. Это или бык соседский из хлева утек, или лешак из леса приплелся.
— Лешак!? — испуганно воскликнул сват Иван, но, пораскинув пьяными мозгами, усомнился: — Че плетешь-то? Лешак — тот безрогий.
— Может, и не лешак. Лично мне все равно, — пожал плечами сват Кирилл и, шагнув к неизвестному, проговорил заплетающимся языком: "Ч—че—р—рот рскрыл, опхмеляй, раз налил".
— Черт... опохмеляй! — послышалось свату Ивану.
“Кто такой черт? — подумал сват Иван. — Водяных знаю, домовых, амбарных, разных мелких бесов. А вот черт... В нашей губернии такие не водятся”.
Однако раздумывать долго было некогда. Сват Иван, быстро протрезвевший, схватил свата Кирилла за локоть и зашептал на ухо:
— Не надо, Киря, не надо! Давай уйдем! Не связывайся ты с ним, греха не оберешься. Пойдем, дома выпьем, а его брось, и тянул, тянул свата Кирилла назад.
Но что русскому мужику, да еще пьяному, в голову втемяшется — то обухом не выбьешь. Сват Кирилл оттолкнул свата Ивана, шагнул к соблазнителю и протянул руку к ковшу. Лишь только пальцы свата Кирилла коснулись ковша, словно искра между ними проскочила, ноги его подкосились, и он, постояв немного, рухнул на снег.
— О-о-о-а-а-а, — моментально протрезвевший сват Иван развернулся и, путаясь, в полах тулупа, со всех ног бросился к дому, от которого они отошли всего метров на пятьдесят.
— Черт! Черт на улице! — сват Иван бежал и кричал во все горло. Однако бежал он почему-то не по прямой к дому, а по окружности, и через некоторое время снова оказался перед чертом, глаза которого горели ярко-красным светом, а на голове, словно маков цвет, рдели два небольших рога.
— Помогите! Спасите! Черт на улице! — заорал благим матом насмерть перепуганный сват Иван, увидев перед собой черта. Сходу перемахнув полутораметровый плетень, запинаясь и часто падая, он побежал к стоящему недалеко хлеву. Ведь, как известно, корова — верное средство от нечистой силы.
Услышав крики о помощи, из дома повалил народ, на бегу вооружаясь тем, что под руку попало. И вот уже по улице несется разъяренная толпа пьяных мужиков с кольями, дубинами, вилами.
Впереди всех бежал кум Хведот, большой грузный мужик, в молодости — первый драчун и забияка на деревне. Красная холщовая рубаха, надетая по случаю праздника, была разорвана до пупа. Двумя руками он сжимал длинную оглоблю. Он первым добежал до черта, размахнулся, и опустил грозное оружие, стремясь попасть в голову черта. Черт — не будь дурак— отскочил в сторону. Оглобля стукнулась о землю и переломилась пополам.
— Ах ты, язви тебя! — в сердцах воскликнул кум Хведор, отшвырнув от себя деревянный обрубок.
Черт, вместо того, чтобы бежать во все лопатки, чего-то суетливо искал у себя на брюхе — будто блоху настырную пытался поймать. Видя такое дело, Хведот плюнул в кулак и, широко размахнувшись, заехал черту в ухо. Черт кубарем покатился по земле, вскочил на ноги, видать, хотел удрать — да поздно, батенька. Обступили его мужики со всех сторон — крепко держат, пальцами тыкают, дергают в разные стороны, каждый на себя тянет.
— Попался! — кричат.
— Мужики, глянь-кось, чевой тут у него? Посудина какая-то, — раздался чей-то голос.
С черта вмиг сдернули бионевые баллоны, а самого затерли в толпе, потеряв к нему интерес.
— Кажись, не пустая! — с вожделением добавил кто-то. — Булькает.
— А ну, наливай! Попробуем чертовского зелья.
— Да не во что!
— Эй, кто помоложе — сгоняй до хаты за кружкой.
[взломанный сайт] [взломанный сайт]