что посоветуете доктор
совсем не вижу без очков
в очках наоборот всё вижу
но не могу потом заснуть
© Нестер Пим
В деpевне бунт. Мужики хватая на бегу вилы и батоги вpываются в усадьбу помещика. Тот спокойно выходит на кpыльцо с двухстволкой.
- Чего пpишли? Толпа останавливается.
- Чего пpишли, говоpю? и угpожающе поднимает двухстволку. Толпа в панике бpосается назад и постепенно pазбpедается по домам.
Вечеpом того же дня. Один из мужиков сидит дома и хлебает щи. Hеожиданно останавливается, бpосает ложку.
- Чаво, чаво... А ничаво!!!
из предсмертных записок и Ёжика и Медвежонка.
***
здравствуй, медведь. я пишу тебе по воде своими иглами, вырванными из правого бока. там теперь дырка, в нее проникает смерть. я чувствую, ты в беде, тебе неуютно, горько и одиноко, но я не могу спуститься туда, где ты сейчас, потому что не знаю входа. и поэтому я пишу тебе уже в восемнадцатый раз, и сижу на мосту, и глупо гляжу на воду. и уходит время - и это сближает нас.
я смотрю на небо. я помню, как ты летел, волосатыми толстыми лапами сжимая нити. ты летел, совершенно не думая о красоте, ты искал меня взглядом, и говорил: «снимите!», и фотографы с мятыми лицами снимали тебя, я следил из кустов за тобой и какими-то птицами, и намеренно не выходил. медведь, твой полет был смешон, и мне было очень страшно. я стоял в стороне, не мешая тебе лететь.
на воздушных шарах не летают, это скажет тебе любой сопляк. но ты никому не верил. ты пытался снова и снова, не думая о судьбе, не пугаясь пчел, не слыша свиного рева - ты летел за медом, но меда ты не нашел. я сидел в ветвях, я был молодой, здоровый, ты не видел меня - что само по себе хорошо. потому что твои полеты меня пугали до такой трясучки, что я мог тебя убить. ты бы видел себя - твои глаза не мигали. а порой ты летал, забывая держаться за нить.
а еще я помню, как ты потерял конечность. ты приполз тогда в дом, практически наугад, и в твоих глазах слились пустота и вечность. ты заснул на полу, совершенно забыв о том, что позвал меня в гости. ты был мне почти как брат. и пока ты спал, я убил тебя и закопал в компосте, потому что, медведь, - ты бы и так пропал.
помнишь, медведь, я шел к тебе сквозь туман, твои мертвые крики пугали меня до дрожи, а еще я боялся, что ты раскроешь обман и, когда я дойду, предъявишь улики. но все же я пересилил ужас, и вошел в твой безмолвный склеп, и сидел там во тьме, симулируя смех и радость, и ел в одиночестве черный и горький хлеб, и одна лишь мысль была у меня в уме: неужели ты, такой сумасшедший и гордый, обречен отныне сидеть в ледяной тюрьме?
ты не думай, медведь, что я собираюсь вечно жить и писать тебе буквы, которые ты не прочтешь. скоро встретимся. иглы мои конечны, я устал от себя и от от этой бегущей воды. на деревьях желтеют листья, скоро выпадет снег и засыпет старую ложь, правду тоже засыпет, засыпет твою могилу, и мою засыпет - она будет где-то рядом. я уверен, кстати, что ты меня там не ждешь и не слышишь меня - да, в общем-то, и не надо.
***
здравствуй, ёжик. я пишу тебе в ноябре, потому что летом писать не было силы. я пишу тебе, что дождь на моем дворе, и что некий щенок, молодой, но достаточно милый, как безумный, слоняется под текущей водой. я пишу тебе, ёжик, из самых глубин могилы. и щенок трехголовый. и дождь какой-то седой.
я смотрю через толщу почв над своей тюрьмой, через землю, которая состоит из умерших раньше, и вспоминаю, как летел на воздушных шарах домой, и вернуться хотел, и липкий дурацкий страх, и еще ощущение необратимой фальши, позволяли держать и себя, и шары в руках. на спортивных трибунах внизу замолкали люди и глядели мне вслед, и что-то пели истошно, а я - я искал тебя, ёжик, в этом человеческом студне и не мог найти. я помню, как было тошно.
на воздушных шарах я летал еще пару раз. помню долгий полет мимо ветвей столетнего дуба, и вокруг - насекомых, тысячи чуждых глаз, и еще свинью, которая, скаля зубы, из кустов вытаскивала пулемет. я искал тебя, ёжик, среди дубовых листов, в облаках над дубом, в свистящих пулях, в гудении проводов и в мире животных. может быть, я умер тогда, но - падая вниз, я понял, ёжик, что такое любовь.
а еще я помню, как старик с большим топором отрубил мне ногу, и ушел к ненаглядной старухе. они были счастливы, ёжик, у них были пища и дом, и вода в колодце, и даже мусс шоколадный. я тогда не выжил, как, собственно, и всегда, я хотел, что бы ты был рядом, но только трупные мухи и еще какие-то полупрозрачные существа приходили ко мне, и тихо росла трава, и с деревьев падали мертвые виннипухи, я катался в бреду и видел твои слова. но слова не спасают и не возвращают обратно.
помнишь, ёжик, ты шел ко мне сквозь туман, и в твоих руках был мешочек. туман клубился. ты боялся, но шел, и твой ядовитый страх поднимался до неба, которое было скрыто. я сидел в это время в домике, полупьян, и смеялся, и звал тебя громким криком, и одно лишь эхо отзывалось мне в тишине, и тогда я понял, что ты еще жив, а я - уже мертв вполне. ты пришел, и мы пили чай с земляникой, и ты - как будто я жив - улыбался мне. это было смешно и дико.
ты не думай, ёжик, что я хочу упрекнуть, эти сказки давно поросли ядовитой былью, и моя когда-то вмещавшая сердце грудь превратилась в говно. а оно превратилось в почву. я пишу тебе без надежды вздохнуть, без желания встать, без возможности плакать ночью, без тебя и без солнца, и лишь бесконечный дождь поливает вокруг одного и того же пса. я хочу, чтоб ты знал - в тот день, когда станешь пылью и Харон дотронется до твоего лица, не пугайся - здесь, конечно, темно, как в могиле, но, ёжик - здесь разрешают слова. до конца.
Мы сидели втроем – мама, папа и я – и читали каждый свою книгу. На столе лежал последний мандарин.
Из-под ёлки выбрался сонный Патрик и проковылял на кухню.
– Пудель ест штрудель, – бездумно сказала я, проводив его взглядом.
– Бульдог ест хот-дог, – не отрывая глаз от книги, сказал папа.
– Левретки едят креветки, – подумав, сказала я.
– Ши-тцу любят пиццу, – сказал папа.
Некоторое время мы спорили, где ударение в ши-тцу, наконец залезли в википедию и выяснили, что я права: на последнем слоге. Моё торжество длилось ровно десять секунд.
– Ши-тцý ест мацу, – кротко сказал папа.
Мама пробормотала, что не только ест, но и пьёт кровь христианских младенцев, однако в ответ на наше требование пояснить сказала, что нам послышалось.
На мацу надо было ответить жёстким ударом.
– В Риге сука бультерьера съела няню и курьера, – твёрдо сказала я.
Папа помрачнел.
– Доберман ушёл в туман, – парировал он, – и вернулся сыт и пьян.
"Пьян" задало новое направление, и в следующие три минуты мы определили, что такс пьёт шнапс, спаниель пьёт эль, померанский шпиц – апероль шприц, а тибетский мастиф – смешанный аперитив. Из этого ряда собачьих алкоголиков выбивался чау-чау, который хотел чаю.
Следом явилась чихуахуа. На нём мы споткнулись. Что ест или пьёт чихуа, не знали ни я, ни папа.
– Норвич ест сэндвич, – сказал папа, сообщив, что диссонансные рифмы использовал ещё Маяковский.
– Шарпей ест репей, – сказала я, добавив, что шотландская кухня славится своеобразием ингредиентов.
– Лабрадор ест помидор!
– Волкодав – суп из трав!
– Господи, как дети, – сказала матушка. – Лучше бы вы в магазин сходили.
С этими словами она взяла последний мандарин.
– Минуточку! – запротестовал папа.
– Это наш приз! – пискнула я.
– Был бы ваш, если бы вы знали, что чихуа ест фейхоа, – с большим достоинством сказала матушка и ушла вместе с мандарином.
– Венгерская выжла сожрала пирог и вышла, – горестно сказал папа, но я сказала, что мы всё равно оба проиграли, так что пусть не выпендривается.
© Эйлин О'Коннор
с лучшими друзьями
встречу новый год
у меня их двое
интернет и кот
© Бурый Мишка
не пойму две вещи
физику ядра
и так напиваться
было нахера
© ДК
не хочу я в море
лезть эгейское
вдруг меня укусит
что то гейское
© iLTi
выйду и с разбега
занырну в сугроб
заморожу душу
не болела чтоб
© Татьяна Фахми
скоро ставить елку
резать винегрет
хочется напомнить
дед мороза нет
© Helena Bali
лучше чая водки
шуб иль табака
женщину согреет
плед из мужика
© кГБ
вставлю ноги в тапки
и отвечу ртом
утренней зарядке
твёрдое потом
© Бронт
не волнуют мысли
о тебе меня
вот уже две тыщи
сто четыре дня
© Hippy
нет надёжней средства
от душевных мук
чем лежащий рядом
разнополый друг
© сияющий
я плохой художник
и поэт говно
и других талантов
у меня полно
© pofiger
что ты поливаешь
мне на плечи зин
я во первых зоя
во вторых бензин
© aleks
ты конечно можешь
броситься с моста
только кто накормит
твоего кота
© Natalie
труд из обезьяны
сделал вас и вас
ну а вас товарищ
даже труд не спас
© София Вендер
думаю любовно
о своих врагах
чтоб висели ровно
бирки на ногах
© Hippy
гулкий звон трамвая
перестук колёс
вдруг вагон качнуло
это берлиоз
© Sansonnet
наколи мне кольщик
добрая душа
красный треугольник
с чёрной буквой ша
© сияющий
вот тебе икона
щука из оби
а ещё весло на
ешь молись греби
© ДК
принца из оставшихся
выбрать нелегко
может взять вот этого
в розовом трико
© Сыр
если ты увидишь
бешеных лосей
ты их ну не знаю
как нибудь рассей
© olin
на скамейках в парках
нет свободных мест
потому что кто то
слишком много ест
© КВ
ёлку нарядили
дождиком снежком
разминает когти
кот перед прыжком
© Танюша Омерта
редкая снегурка
с криками ура
сможет до средины
долететь костра
© adams
праздник к нам приходит
лет до двадцати
а потом не может
больше нас найти
© Sansonnet
у жены на зиму
столько пар сапог
неужели это
баба осьминог
© Михаил Гаевский
думала за дверью
принц моей мечты
оказалось это
просятся коты
© МН
не торчал сейчас бы
нож из под ребра
кабы не стоял ты
на пути добра
© тры
к новогодней ночи
городская власть
обещала очень
город разукрасть
© ДК
нет иммунитета
красок нет и сил
что же я у лета
номер не спросил
© ДК
