Поль Валери.

,,Этому созданию мысли
недостает ещё имени, которое
могло бы удержать в себе
расширение границ, слишком
далеких от привычного и
способных совсем скрыться из
виду. Я не вижу имени более
подходящего, нежели имя
Леонардо да Винчи. Человек,
мысленно воображающий
дерево, вынужден вообразить
клочок неба или какой-то фон,
дабы видеть дерево
вписанным в них. Здесь
действует своеобразная
логика, почти осязаемая и
почти неуловимая Фигура,
которую я обозначаю,
исчерпывается такого рода
дедукцией. Почти ничто из
того, что я сумею сказать о
ней, не должно будет
подразумевать человека,
прославившего это имя: я не
ищу соответствия,
относительно которого, я пола­
гаю, ошибиться невозможно. Я
попытаюсь представить
развернутую картину некой
интеллектуальной жизни, не­
кое обобщение методов,
предполагаемых всяким
открытием, — только одно,
выбранное из массы
мыслимого: модель, которая
будет, очевидно, грубой, но во
всяком случае более ценной,
нежели вереницы
сомнительных анекдотов,
комментариев к музейным
каталогам и хронологии.
Такого рода эрудиция могла
бы лишь исказить всецело
гипотетический замысел этого
очерка. Она не чужда мне, но я
непременно должен о ней
забыть, дабы не вызвать
смешения догадки,
относящейся к весьма общим
принципам, с видимыми
следами вполне исчезнувшей
личности, которые убеждают
нас не только в том, что она
существовала и мыслила, но
равно и в том, что мы никогда
уже лучше её не узнаем 2[8].
5*[9]
Немало ошибок, ведущих
к превратной оценке че­
ловеческих творений, обязано
тому обстоятельству, что мы
странным образом забываем
об их происхождении. Мы
часто не помним о том, что
существовали они не всегда.
Из этого воспоследовало
своего рода ответное
кокетство, которое заставляет,
как правило, обходить
молчанием — и даже слишком
хорошо скрывать — истоки
произведения. Мы боимся, что
они заурядны: мы даже
опасаемся, что они окажутся
естественными. И хотя
чрезвычайно редкостны
авторы, осмеливающиеся рас­
сказывать, как они построили
свое произведение, я полагаю,
что тех, кто отваживается это
знать, не многим больше.
Такой поиск начинается с
тягостного забвения понятия
славы и хвалебных эпитетов;
он не терпит никакой идеи
превосходства, никакой мании
величия.''