Несмотря на то, что попытки влиять на течение рака путём изменения pH начались ещё в 1990-е годы, лекарство, основанное на этом принципе, по-прежнему не создано. Сода на эту роль не годится. Как часто бывает, просто повторить на человеке то, что было сделано на лабораторных животных, невозможно. Эквивалента применённой на мышах дозы, который составил бы для человека примерно 0,18 г/кг/ день, хватит лишь на нейтрализацию кислоты, вырабатываемой опухолью объёмом не более одного кубического миллиметра. При этом регулярный приём доз, превышающих 0,5 г/кг/день (это всего в три, без малого, раза больше), может вызвать некомпенсированный алкалоз и привести к гибели пациента задолго до того, как будет получена минимальная польза от замедления метастазирования. Увы, как бы ни хотелось лечить опасную болезнь копеечной содой, никаких перспектив за этим подходом не просматривается. Однако нельзя исключать, что когда-нибудь на рынке появятся лекарства, нормализующие pH-градиент иным, более тонким образом. Например, подавляя работу встроенных в клеточную мембрану протонных насосов.
Что касается исследования, послужившего поводом для обсуждаемого шума в российской прессе, никаких сенсационных заявлений в опубликованной в Cell по результатам этой работы научной статье нет. Исследовательская группа обнаружила, что повышение кислотности раковых тканей приводит к тому, что внутриклеточный сигнальный комплекс mTORC 1 «замолкает», что, в свою очередь, нарушает работу так называемых циркадных часов — внутриклеточного механизма, могущего как играть роль в развитии онкологических заболеваний, так и, при определённых обстоятельствах, влиять на восприимчивость клеток к химиотерапии. Небольшой частью этой работы было частичное повторение упомянутых ранее экспериментов с мышами — добавление соды в их питьевую воду нормализовало в некоторых случаях pH опухолей и снова запустило циркадные часы. В других случаях, впрочем, не запустило.
Это, безусловно, интересная работа, поскольку она связывает несколько областей, находящихся сейчас на острие исследовательского интереса, и улучшает наше понимание того, как возникают и развиваются онкозаболевания. Но в ней нет ничего про «обнаружение дешёвого способа борьбы с раком». Ежегодно публикуются сотни подобных работ с описанием новых биологических феноменов, полученных in vitro или на лабораторных животных. Теоретически почти все они могли бы внести вклад в лечение онкозаболеваний. Но принципиально новых работающих лекарств от рака появляется крайне мало: между наблюдаемым в лаборатории биологическим феноменом и клинически значимым результатом лежит пропасть, в большинстве случаев непреодолимая.
За значительной частью лабораторных находок не следует даже попытка создать лекарство. Если такая попытка делается, шансы увенчать её выводом на рынок нового лекарственного препарата крайне малы — они составляют доли процента. Даже лекарства, прошедшие путь до клинических испытаний на добровольцах, завершают процедуру регистрации в среднем лишь в 8—9% случаев. При этом в онкологии этот показатель ещё меньше — около 5%. Чем же тогда объясняется безудержный энтузиазм российских медиа?
Тем, что ориентировались они не на взвешенную, без излишнего сенсационизма статью в Cell, а на пресс-релиз, опубликованный в тот же день Чи Ван Даном (Chi Van Dang), научным директором Людвиговского института исследования рака (Ludwig Institute for Cancer Research). В отличие от научной публикации, этот релиз полон оптимизма. Статья в Cell называется «Кислота при гипоксии подавляет циркадные часы посредством ингибирования mTOR»; пресс-релиз озаглавлен «Как пищевая сода могла бы улучшить терапию рака» — чувствуете разницу?
Практически весь релиз посвящён тому, что в исходной публикации в Cell занимает не так много места, — тем самым мышам, которые пили воду с разбавленной в ней пищевой содой, и рассуждениям о том, что обнаруженный феномен может повысить эффективность химиотерапии. «Концепция невероятно проста, — восторженно пишет доктор Дан, — и речь не о каком-нибудь лекарстве за $100 000. Это буквально обычная пищевая сода». Забывая при этом упомянуть о неприменимости пищевой соды на человеке и о том, что сама идея не нова и поиски других способов влиять на pH опухоли продолжаются уже много лет.
Российским журналистам оставалось сделать лишь небольшой шаг, чтобы довести новость до «совершенства». Немного фантазии, немного нежелания изучить не только пресс-релиз, но и научную публикацию, некоторая смелость при выборе заголовков, и вот уже новость расходится по Сети и собирает комментарии наподобие «всегда знал, что лекарство от рака давно изобретено, а учёные его скрывают».
Я вообще-то всё понимаю. И про то, что научному директору Дану нужно получать гранты и отчитываться о выдающихся открытиях, поэтому он не может выпустить пресс-релиз с честным, но малопривлекательным названием Yet Another Vitro Phenomenon with No Clinical Relevance. И про то, что российские медиа делают новости «интереснее», потому что им нужен трафик: ведь надо продавать рекламу, от этого зависят премии и карьера. Но вот никак не получается выкинуть из головы ту несчастную женщину, которую убил Симончини, и перестать думать о том, что, возможно, как раз сейчас какой-то отчаявшийся человек идёт, начитавшись новостей, лечить своё тяжёлое и опасное заболевание в ту самую сеть московских медицинских центров. И может оттуда не вернуться.
Как-то аккуратнее надо, господа.
(Петр Талантов. )
По ходу дела, она может путаться в терминах и названиях , а иногда забывать , останавливаться , замолкать , говорить ммммммм..... пытаясь вспомнить, а иногда честно признаётся забыла название этого препарата и оправдываться их сейчас так много всяких новых , ну его еще рекламируют и приходится ей подсказывать или тоже признаваться что за рекламой я не слежу, и отдаю предпочтение нашим отечественным старым и проверенным препаратам 
