Побывавши в первый раз в этом году сегодня на природе и вернувшись назад, в голову приходят слова и мысли :
"......Давным-давно Бог обидел Ворона. В те далекие времена, после сотворения мира, Ворон был самой белой и чистой птицей, голуби-говнюки к нему даже за гривенник подойти не смели – так уважали. Но случился Потоп, и Ной, гражданин мира, естественно, соорудил Ковчег… Плавали они, плавали, одурели от хрюканья, мычания, споров и дрязг на борту громоздкого сооружения старика-жизнелюба, первого в истории Земли начальника Службы спасения, и решили послать кого-нибудь из крылатых посмотреть – а не кончилось ли водоизвержение.
Бросили на щепочках: каждая божья тварь в душе молила небеса, чтобы минула ее чашка сия -
дело было темное, запросто можно было головушку сложить в сумерках Неизвестности. «Счастье» лететь на разведку выпало белоснежному Ворону. Простился он с Воронихой и воронятами, присел на дорогу у гнезда родного, и стартанул… Летел, летел над водным безобразием, смотрел по сторонам – одна вода, знай себе плещется. Ни клочка, ни лоскутка суши. Силы у Ворона на исходе, и когда в глазах его, еще не умевших в ту пору излучать рубиновый свет, тьма от усталости начала распадаться на тысячу колючих ежиков, он и увидал Землю. Измученная птица с трудом еще несколько раз взмахнула горящими от борьбы с воздухом крыльями, еле дотянула до спасительной тверди, и рухнула там, бездыханная… Старик Ной со всей честной компанией напрасно ждал возвращения Ворона из разведки. Невдомек им, очумевшим от бескрайности воды, было, что умер их посланец, лежит лапами вверх на тонкой кромке освобожденного от потопа песка. И настучал Ной Богу, и решил Бог, что загулял Ворон на радостях по-черному, забыл о строжайшем наказе вернуться на Ковчег. И проклял тогда Бог дохлую птицу и повелел всем потомкам ее быть чернее самой черной ночи, стать кровожаднее самого кровожадного крокодила и любить лакомиться падалью. Был белым, стал черным. Мало того, многие пошли на поводу у несправедливости, в обычном крике Ворона «Кар!Кар!» наиболее пугливым стало чудиться «Кровь!Кровь!». И тема кровавости плавно перекочевала с Ворона на Ворону. Дескать, хотела Ворона испить крови, капавшей из ран распятого Христа, вот Господь и проклял эту птицу, клюв ее по краям теперь обведен как бы кровавым ободком.........
Ночью день разорван,
Затянула рану мгла,
Смотрит черный ворон
На меня рубином глаз.
Из другого мира
Ворон вести мне принес,
Воскресил забытый
Вкус тобой пролитых слез.
Я не суеверен,
Но мой гость пророчит смерть,
Траур оперенья -
Это траур и по мне.
Где же мой хранитель,
Ангел с огненным мечом?
Летней мглой укрытый,
Он забылся странным сном.
Дай волю мне,
Прочь отпусти!
Ворон в ответ:
«Я там, где ты!»…
Ворон трижды крикнул
Имя той, что предал я…
Дом, как факел, вспыхнул,
И сгорел за миг дотла.
Ворон Книгу Жизни
На прощанье бросил мне,
В ней, как снег, страницы,
И меня в помине нет!
Дай волю мне!
Прочь отпусти!
Ворон в ответ:
« Я там, где ты!»…
Я не верю суеверьям,
Но боюсь света дня,
За мгновенье
Стал я тенью,
Я из жизни
Птицей изгнан.
( Маргарита Пушкина)
